Патриаршие пруды.

Красно-белый плащ Пилата.

Свежий холод от воды.

Берлиоз в очках огромных,

Разноглазый интурист,

Стихоплет Иван Бездомный,

Забияка-атеист.

Что написано, то будет,

И не спорь с судьбой, поэт,-

Мудрый Воланд всех рассудит,

Коль суда желает Свет.

Но над Светом суд - ужасен!

Как же так - распять Любовь?!.

…Тем бессмертья путь опасен,

Что луна вернется вновь.

Вновь она придет без стука,

Вновь беседа, рядом - Он…

Пробуждение есть мука.

Salve, храбрый игемон!

Но нисан его терзает,

И, мигренью оглушен,

Прокуратор пятый знает,

Что удел его решен.

Нет писателя, что сможет

Луны эти описать!

Только Мастер, с нервной дрожью

В силах точно угадать.

Март, тревожные мимозы,

Розы, грозы и весна.

Книги, книга, горе, слезы,

Пламя, пепел, и - она!

Муза? Ведьма! Всё сокрыто

В темных впадинах души!

Если любишь, Маргарита,

Плачь! Страдай! Лети! Круши!

Пусть приложатся к колену

Сотни мертвых палачей!

Смерть и зло не знают тлена

В полнолунье, в ночь ночей!

Пей за здравие мессира,

Королева, кровь-вино!

Пей за властелина мира

Тьмы! А зло добру равно!

Знай, что ночь не бесконечна,

А с тобою - мастер твой!

Впереди вас ждет ваш вечный

Романтический покой.

Несомненно, время лечит,

Будет жизнь - ни ночь, ни день.

Шуберт, свечи, вишни, вечер,

Всё равно - где свет, где тень.

Мир волнений, дум никчемных

Мастер не возьмет с собой.

Обретет свой Дом Бездомный,

Потеряв былой покой.

А под этим - город низкий,

Город мелочный, живой,

Отвратительный и близкий,

Столь знакомый, столь гнилой.

Здесь царя свои законы -

Бога нет, и дьявол - миф.

Здесь писаки- пустозвоны

Лицемерят, рты раскрыв.

МАССОЛИТ - оранжерея,

Где червивый зреет плод

С высочайшею идеей-

Чем наполнить свой живот.

Всё - гипноз: котище чёрный,

Ведьма рыжая в окне,

И в жокейке регент вздорный,

И клыкастый, - всё - во сне.

Сон у всех неодинаков -

Мы по-разному грешим.

Нет уж тех, за кем Булгаков

Наблюдал, тоской томим.

Мир, однако, так же полон

Могарычей и Босых,

И опять нам нужен Воланд

Для прозрения слепых.

…Вечна майская тревога,

Будет так, пока живем:

Ночью - лунная дорога,

Сумрак - днем, перед дождем.

Вальс безумный, видит Боже,

Стонет, рвется из души,

И неясность мучит, гложет,

И велит - твори! Пиши!

Вновь прочту я, как когда-то,

И растают в сердце льды:

"Май… Москва…Жара заката…

Патриаршие пруды…"